Евдокимова В.Ю.

 

В 20-х годах стали широко известными "новокрестьянские" поэты: Николай Клюев, Сергей Есенин, Сергей Клычков, Петр Орешин, Александр Ширяевец, Михаил Артамонов, Павел Радимов, Василий Наседкин и др. Термин "новокрестьянский" "во многом условен. Он употребляется главным образом для того, чтобы подчеркнуть отличие поэтов... от их предшественников, "крестьянских" поэтов ХIХ и ХХ веков. "Новокрестьянские" поэты были в полном смысле слова профессиональными литераторами, но земля в их глазах отличалась "особой святостью". Новейшими чертами их поэзии стало явно отрицательное отношение к цивилизации. Впервые этих поэтов определил как Н. П. критик В. Львов-Рогачевский ("Поэзия новой России: Поэты полей и городских окраин". М., 1919)

Термин "новокрестьянские" используется в литературоведении для того, чтобы отделить модернистов, которые обновляли русскую поэзию, опираясь на народное творчество, от подражателей и эпигонов поэзии Никитина, Кольцова, Некрасова. Новокрестьянские поэты развивали традиции крестьянской поэзии, а не замыкались в них. Поэтизация деревенского быта, нехитрых крестьянских ремёсел и сельской природы являлись главными темами их стихов. Ядро нового течения составили поэты Н.Клюев, С.Есенин, С.Клычков, П.Орешин. Вскоре к ним присоединились А.Ширяевец и А.Ганин.

За исключением С. Клычкова, чьи романы получили заслуженно высокую оценку современников сразу же после выхода в свет, проза новокрестьянских поэтов до последнего времени практически не привлекала внимания исследователей; это касается и рассказов и повести С. Есенина, неоднократно переизданных, но тем не менее всегда рассматривавшихся как «фон» его лирики и поэм. Однако в последние годы начали появляться публикации прозаических текстов Н. Клюева, переизданы книги С. Клычкова – все это позволяет поставить вопрос о прозе новокрестьянского направления как о своеобразном явлении русской литературы 1910–1920-х годов. Однако из наиболее интересных для нас особенностей этого явления – настойчивые поиски поэтами-новокрестьянами новых способов ритмической организации прозаического текста. Очевидно, поиски эти объяснимы как внешними причинами – своего рода кризисом классической прозы и влиянием спровоцированных им экспериментов А. Белого – с одной стороны, так и внутренними – в первую очередь, тем, что новокрестьянское направление составляли в основном поэты.[1]

Мифопоэтическое восприятие действительности, изображение социально-исторических процессов, которые проецируются на народные представления об идеальном мироустройстве, о гармонии между человеком и природой, свойственные новокрестьянам, сочетание монументальности эпического замысла и фрагментарности, неразвернутости текста, интерес не к индивидуальному, а к общему, присущие ранней советской прозе, отличают творчество Алексея Алексеевича Ганина, талантливого поэта и прозаика. незадолго до ареста. На допросе он скажет о своих творческих замыслах: "... начаты мною работы - ряд художественно-драматических хроник, "Освобождение рабов", "Иосиф" и несколько других из истории эллинского Рима и России. Кроме того, мною начат большой роман, который бы охватывал жизнь России в целом за последние двадцать лет...".[2]. В 1920-е годы Ганина привлекает проза, но, к сожалению, его грандиозным эпическим замыслам, о которых он говорил на допросе, не суждено было сбыться. Его роман "Завтра" считается незавершенным. Кроме рассказа "Иван и корова", других прозаических текстов писателя не найдено. Лишь в результате совместного труда многих исследователей можно воссоздать художественный мир поэта[3].

Пономарева в своем исследовании подчеркивает: «В творческой эволюции Ганина выявляется типологическое родство со всеми новокрестьянами: усиление эпического начала в поэзии, прямое обращение к эпосу (лиро-эпическим жанрам, к прозе), стремление дать, пусть в мифологизированной форме, широкую историческую картину, подкрепить субъективно-лирическое, индивидуальное отношение к событиям современности эпическим изображением судьбы России в ее историческом движении и народного сознания, интерес к событийному сюжету, к эпическому времени, включение в повествование объективированных персонажей и реальных картин крестьянской жизни.

Первым прозаическим опытом А. Ганина был рассказ "Иван и корова", опубликованный в 1923 году в вологодском журнале "Кооперация Севера". В нем раскрывается традиционная для русской литературы тема маленького человека и изображается печальная судьба бедного крестьянина-бобыля Ивана Дементьева, по кличке Ваньчаха Дохлый. Автор описывает его фантастический сон героя, разговор с мертвой коровой. Композиция традиционна для произведения, в сюжет которого вставляется сон героя. Обрамление связывает сновидение с действительностью таким образом, что выявляется условность фантастики и реальность сновидения». Фантастический и страшный "диалог" Ваньчахи со своей коровой, "что сдохла еще в позапрошлом году", раскрывает одиночество героя, его печальную и незавидную судьбу, бедность, подчеркнутые деревенским прозвищем. В финале кошмар, казалось бы, заканчивается: когда Ваньчаха проснулся "в окно смотрело утреннее солнышко, ласковое, веселое"[4]. Но пробуждение героя не стирает грань между реальностью и сном, читатель понимает, что все, сказанное коровой своему хозяину, правда одиночества и бедности, намеченная в обрамлении, продолжена первой фразой рассказа о сновидении. Исследователи отмечали использование значительного числа эпитетов, таких как «гнилой», «дырявый», «дохлый», которые призваны усилить впечатление безнадежности, которое преследует героя и во сне и наяву.

В дальнейшем, как указывает Пономарева, некоторые особенности повествования в рассказе "Иван и корова" будут развиты в романе "Завтра". В обоих произведениях диалог является одним из основных композиционных приемов, автор отказывается от внешнего действия, в рассказе отсутствует авторское повествование о жизни героя до страшного сна, его судьбу читатель узнает  из диалога с коровой, фабула судьбы Ивана сведена до констатации нескольких событий. Время действия не определено, по некоторым деталям монолога можно говорить о дореволюционном времени. Рассказ "Иван и корова" вписывается в обличительную линию русской литературы и крестьянской прозы, в частности. Его главная тема - тяжелая жизнь и нравственное унижение бедняка. В рассказе нет ни традиционного для советской социальной прозы контраста старого и нового, ни "революционных" заключений от автора, ни изображения новой действительности. Авторское неприятие "черной" жизни, которая делает сердце героя "каменным", выражено в почти бесстрастных описаниях жизненных невзгод и унижений героя, в сопоставлении человеческих страданий коровы и животной жизни человека, которое подчеркнуто сочинительным союзом заглавия и подтверждено текстом. Единственной нравственной опорой для героя остается природа, ласковое и веселое солнышко. Эпитет "веселый" в конце текста также напоминает о "веселой" жизни новой деревни в романе "Завтра". В сновидческом повествовании подчеркнут темный и черный ужас, испытываемый героем. При этом по законам сновидения-кошмара ужас не мотивирован логикой обыденного: Иван пугается привычного хлева и своей коровы. Атмосфера ужасного нагнетается: "темный угол", "черная солома", "мутный столбик света блестится, будто нога удавленника", "кто-то стоящий в углу", желание и невозможность перекреститься, страх, захлестнувший душу, наконец, человечья речь коровы с ободранной головой. Ужас реальной жизни материализуется в облике мертвой коровы из сна, со шкурой, прикипевшей к ребрам. Одной из проблем, которая будет заявлена в данном рассказе: сходство судьбы человека в тот период, с судьбой коровы, бессловесного существа, не имеющего права выбора. Их роднит утрата близких, отсутствие возможности достойного житья. Но существуют и различия: корова была бесправной от рождения, Иван же свою судьбу решил сам, принял именно такую жизнь, не желая бороться. В этом, как считал А. Ганин и заключалась одна из самых страшных проблем жизни  человека в тот момент.

---

1. Орлицкий. Ю.Б. О стихосложении новокрестьянских поэтов/ Николай Клюев : исследования и материалы : [сборник статей]. – М. : Наследие, 1997 – 305 с.
2. Куняев С.Ю., Куняев С.С. Сергей Есенин. - 2 изд. - М., 1997. - С. 353
3. Пономарева Т. А. Проза Алексея Ганина: поиск жанра // Пономарева Т. А. Новокрестьянская проза 1920-х годов. - Ч. 1: Философские и художественные изыскания Н. Клюева, А. Ганина, П. Карпова. - Череповец, 2005
4. Ганин А.А. Иван и корова // Кооперация Севера. - 1923. - № 6. - С. 77