М.П. БАЛЬЗАМОВОЙ

1 июня 1913 г. Москва

 

Как грустно мне твое явленье!

Весна, весна, пора любви!  Милая Маня! Благодарю, благодарю глубоко и сердечно за твое великодушие. Я знаю, ты, конечно, уже все слышала о последнем моем периоде жизни. Маня, я искренно жалею, что не пришлось довершить до конца этих святых порывов; сил не хватило переносить насмешки и обиды. Кто знает, может быть, это самые высокие идеалы, которых еще пугается человечество, но раз им не пришлось осуществиться, так предоставим их разбирать уже дальнейшему поколению. Воли у меня хватило бы идти на крест, но силы душевной и телесной совершенно был лишен я. Ну… Впрочем, я об этом никому никогда не расскажу, и к чему поднимать старые раны!.. Ох, как тяжело. Маня! Да и зачем я буду мучить себя.

Слишком больно!

Прости, что плохо и нечетко пишу. На лице около нижней губы почему-то выступили угри, чего сроду не было со мной, брил бороду и срезал их, так принялись болеть, и вот повязался и все время невольно хватаюсь рукою. Ну, как ты поживаешь? Думаешь ли ты опять в Калитинку на зимовку?  Я, может быть, тогда бы тебя навестил. Да, кстати, нам необходимо с тобой увидеться и излить пред собою все чувства, но это немного спустя, когда ты устроишься одна. Я знаю, наверное уже тебя притесняют родители, но, Маня, ты на них не сердись, они всегда тебе желают добра, а это, небось думают, увлеклась; как бы худого чего не было. Я боюсь только одного, как бы тебя не выдали замуж. Приглянешься кому-нибудь и сама… не прочь — и согласишься. Но я только предполагаю, а еще хорошо-то не знаю. Ведь, Маня, милая Маня, слишком мало мы видели друг друга. Почему ты не открылась мне тогда, когда плакала?  Ведь я был такой чистый тогда, что и не подозревал в тебе этого чувства, я думал, так ты ко мне относилась из жалости, потому что хорошо поняла меня. И опять, опять: между нами не было даже, как символа любви, поцелуя, не говоря уже о далеких, глубоких и близких отношени<ях>, которые нарушают заветы целомудрия, и от чего любовь обоих сердец чувствуется больнее и сильнее.

——

Ну, как приняла письма мои г-жа Сардановская.  Я посылал им письмо,  но они, наверное, не поняли его, как я предполагаю. Они подумают в обратную сторону.

На квартире  я теперь в № 13.  Благодарю за карточку-открытку. Я получил ее.  Фотографию немедленно присылай. Прямо пробную. Я слышал, ты совсем стала выглядывать женщиной, а я ведь пред тобою мальчик. Да и совсем я невзрачный. Я уже было разочаровался в получении вести от тебя.  Ты знаешь, я не курю, но думаю начать. Очень скучно, а работать, заняться чем, так я и совсем себе отдыху не даю. Последнее время пишу поэму «Тоска»,  где вывожу под героем самого себя и нещадно критикую и осмеиваю. Что ж делать, такой я несчастный, что и сам себя презираю. Только тебя я не могу понять, смешно, право, за что ты меня любишь. Заслужил ли я. Ведь это было как мимолетное виденье.

Ес. Любящий

тебя. Серг.

На конверте: Рязань.

Хлебная улица.

д. Ивана Фроловича

Фролова

передать Марии

Парменовной

Бальзамовой