Не белы снега по-над Доном

Заметали степь синим звоном.

Под крутой горой, что ль под тыном,

Расставалась мать с верным сыном.

 

«Ты прощай, мой сын, прощай, чадо,

Знать, пришла пора, ехать надо!

Захирел наш дол по-над Доном,

Под пятой Москвы, под полоном».

 

То не водный звон за путиной —

Бьет копытом конь под осиной.

Под краснёву  дремь, под сугредок

Отвечал ей сын напоследок:

 

«Ты не стой, не плачь на дорогу,

Зажигай свечу, молись Богу.

Соберу я Дон, вскручу вихорь,

Полоню царя, сниму лихо».

 

Не река в бугор била пеной —

Вынимал он нож с-под колена,

Отрезал с губы ус чернявый,

Говорил слова над дубравой:

 

«Уж ты, мать моя, голубица,

Сбереги ты ус на божнице;

Окропи его красным звоном,

Положи его под икону!»

 

Гикал-ухал он под туманом,

Подымалась пыль за курганом.

А она в ответ, как не рада:

«Уж ты сын ли мой, мое чадо!»

 

 

 

На крутой горе, под Калугой,

Повенчался Ус с синей вьюгой.

 

Лежит он на снегу под елью,

С весела-разгула, с похмелья.

 

Перед ним всё знать да бояры,

В руках золотые чары.

 

«Не гнушайся ты, Ус, не злобуй,

Подымись, хоть пригубь, попробуй!

 

Нацедили мы вин красносоких

Из грудей из твоих из высоких.

 

Как пьяна с них твоя супруга,

Белокосая девица-вьюга!»

 

Молчит Ус, не кинет взгляда,—

Ничего ему от земли не надо.

 

О другой он земле гадает,

О других небесах вздыхает…

 

 

 

Заждалася сына дряхлая вдовица,

День и ночь горюя, сидя под божницей.

Вот прошло-проплыло уж второе лето,

Снова снег на поле, а его все нету.

 

Подошла, взглянула в мутное окошко…

«Не одна ты в поле катишься, дорожка!»

Свищет сокол-ветер, бредит тихим Доном.

«Хорошо б прижаться к золотым иконам…»

 

Села и прижалась, смотрит кротко-кротко…

«На кого ж похож ты, светлоглазый отрок?..

А! — сверкнули слезы над увядшим усом.—

Это ты, о сын мой, смотришь Иисусом!»

 

Радостью светит она из угла.

Песню запела и гребень взяла.

 

Лик ее старческий ласков и строг.

Встанет, присядет за печь, на порог.

 

Вечер морозный, как волк, темно-бур…

Кличет цыплят и нахохленных кур:

 

«Цыпушки-цыпы, свет-петушок!..»

Крепок в руке роговой гребешок.

 

Стала, уставилась лбом в темноту,

Чешет волосья младенцу Христу.

 

1914