1

 

За поёмами Улыбыша

Кружат облачные вентери .

Закурилася ковыльница

Подкопытною танагою.

 

Ой, не зымь лузга -заманница

Запоршила переточины ,—

Подымались злы татарове

На зарайскую сторонушку.

 

Задрожали губы Трубежа ,

Встрепенулись очи-голуби,

И укромы  крутоборые

Посолонью зачаведели.

 

Не ждала Рязань, не чуяла

А и той разбойной допоти ,

Под фатой варяжьей засынькой

Коротала ночку темную.

 

Не совиный ух защурился,

И не волчья пасть осклабилась,—

То Батый с холма Чурилкова

Показал орде на зарево.

 

Как взглянули звезды-ласточки,

Загадали думу-полымя:

Штой-то Русь захолынулася ?

Аль не слышит лязга бранного?

 

Щебетнули звезды месяцу:

«Ай ты, Божие ягнятище!

Ты не мни траву небесную,

Перестань бодаться с тучами.

 

Подыми-ка глазы-уголья

На святую Русь крещеную,

Да позарься в кутомарии,

Что там го́рами ерошится?».

 

Как взглянул тут месяц с привязи,

А ин жвачка зубы вытерпла,

Поперхнулся с перепужины

И на землю кровью кашлянул.

 

Ой, текут кровя сугорами,

Стонут пасишные пажити ,

Разыгрались злы татарове,

Кровь полониками  черпают.

 

Впереди ль сам хан на выпячи

На коне сидит улыбисто

И жует, слюнявя бороду,

Кус подохлой кобылятины.

 

Говорит он псиным голосом:

«Ой ли, титники братанове,

Не пора ль нам с пира-пображни

Настремнить коней в Московию?»

 

 

2

 

От Ольги́ до Швивой Заводи

Знают песни про Евпатия .

Их поют от белой вызнати

До холопного сермяжника.

 

Хоть и много песен сложено,

Да ни слову не уважено,

Не сочесть похвал той удали,

Не ославить смелой доблести.

 

Вились кудри у Евпатия,

В три ряда на плечи падали.

За гленищем ножик сеченый

Подпирал колено белое.

 

Как держал он кузню-крыницу,

Лошадей ковал да бражничал,

Да пешнёвые угорины

Двумя пальцами вытягивал.

 

Много лонешнего смолота

В закромах его затулено .

Только нет угожей засыньки,

Чернокосой побеседнушки .

 

Не одна краса-зазнобушка

Впотайную по нем плакала,

Не один рукав молодушек

От послезья продырявился.

 

Да не любы, вишь, удалому

Эти всхлипы серых журушек,

А мила ему зазнобушка,

Што ль рязанская сторонушка.

 

 

3

 

Как гулял ли, хороводничал

Удалой-те добрый молодец

И Ольгу́ ли волноватую

В молоко парное вспенивал.

 

Собирались злы татарове,

На Москву коней шарахали.

Собегалися боярове

На кулажное устанище.

 

Наряжали побегушника,

Уручали серой грамотой:

«Ты беги, буди, детинушка,

На усуду свет Евпатия».

 

Ой, не колоб в поле котится

На позыв колдуньи с Шехмина,—

Проскакал ездок на Пилево

Да назад опять ворочает.

 

Крутозыбы волны белые,

Далеко их видно по лугу.

Так и мечутся, яруются

Укусить седое облако.

 

Подскакал ездок ко берегу,

Тянет поводы на быстрицу,

Да не лезет конь в сумятицу,

В две луны подковы вытянув.

 

Как слезал бегун, задумывал:

«Ай, с чего же речка пенится?

Нет ни чичерного сиверка ,

Ни того ль лесного шолоха ».

 

 

4

 

Да вставал тут добрый молодец,

Свет Евпатий Коловратович,

Выходил с воды на посолонь,

Вытирался лопушиною.

 

Утихала зыбь хлябучая,

Развивались клубы пенные,

И надводные коряжины

По-лягвачьему пузырились.

 

А и крикнет побегушниче:

«Ой ты, лазушновый  баторе !..

Ты беги, померяй силушку

За Рязанью над татарами».

 

 

5

 

На узёмном погорелище

За Коломной бабы хныкают.

В хомутах и наколодниках

Повели мужей татаровья.

 

Хлыщут потные погонщики,

Подгоняют полонянников,

По пыжну путю -дороженьке

Ставят вехами головушки.

 

У загнетки  неба синего

Облака горят, поленища,

На сухменьи ель -ухватище

Пламя-полымя ворочает.

 

Не кухта  в бору замешкалась

И не лышник  чешет бороду,

Ходит Спасе, Спас-угодниче

Со опущенной головушкой.

 

Отворялась Божья гридница

Косятым окном  по нудышу,

Выходила Троеручица

На крылечко с горней стражею.

 

И шумнула мать пелеганцу :

«Ой ты, сыне мой возлюбленный,

Помути ты силу вражию,

Соблюди Урусь кондовую».

 

Не убластилося  Батыю,

Не во сне ему почуялось,

Наяву ему предвиделось —

Дикомыти  рвут татаровье.

 

Повернул коня поганище

На застепное пристанище,

За пожнёвые утырины,

На укрепы ли козельские.

 

Ой, бахвалятся провытники

Без уёму, без попречины .

За кого же тебя пропили,

Половецкая любовница?

 

 

6

 

У Палаги-шинкачерихи

На меду вино развожено.

Корачевые кумашницы

Рушниками занавешаны.

 

Не облыжники  пеняются ,

Не кусомни -поминушники ,—

Соходилися товарищи

Свет хороброго Евпатия.

 

Говорит-гудит детинушка:

«Ой ли, други закадышные,

Не пора ль нам тыквы-головы

Попытать над ятаганами?

 

Не назря мы, чай, за пожнями

Солнце стрелами утыкали,

Не с безделья в стены райские

Два окошка пробуравили».

 

Не загулины  кувекали ,

Не тетерники скликалися,

А удалые головушки

С просулёнами прощалися.

 

Плачут засыньки по дружникам ,

По Евпатию ль все Ольговичи.

Улетают молодикочи

Во погоню на потравников .

 

Ой, не суки в тыне щенятся

Под козельскими корягами,

Налетала рать Евпатия,

Сокрушала сыть поганую.

 

Защемило сердце Батыя,

Хлябушиной закобонилось.

Не рязанцы ль встали мертвые

На угубу кроволитную?

 

 

7

 

А на райских пашнях побрани  —

Спорит идолище с Господом:

«Ты отдай победу выкрому,

Правоверу мусульманину».

 

Говорит Господь узывчиво:

«Ай ты, идолище черное,

У какой ты злюки-матери

Титьку-вишенье высасывал?»

 

Бьются соколы-дружинники,

А не знают волю сполову.

Как сидеть их белым душенькам

В терему ли, в саде райскоем.

 

Стонет идолище черное,

Брови-поросль оторачает.

Как кипеть ли злым татаровьям —

Во смоле, котлах кипучиих.

 

Скачет хан на бела батыря,

С губ бежит слюна капучая.

И не меч Евпатий вытянул,

А свеча в руках затеплилась.

 

Не березки-белолипушки

Из-под гоноби  подрублены,

Полегли соколья-дружники

Под татарскими насечками.

 

Не карачевое гульбище,

Не изюм-кутья поминная —

Разыгрались злы татаровья,

Кровь полониками черпают.

 

Возгово́рит лютый ханище:

«Ой ли, черти-куралесники,

Отешите череп батыря

Что ль на чашу на сивушную».

 

Уж он пьет не пьет, курвяжится,

Оглянётся да понюхает:

«А всего ты, сила русская,

На тыновье загодилася».

 

От Ольги́ до Швивой Заводи

Знают песни про Евпатия.

Их поют от белой вызнати

До холопного сермяжника.

 

1912. В <еликий > пост