Нощь и поле, и крик петухов...

С златной тучки глядит Саваоф.

Хлесткий ветер в равнинную синь

Катит яблоки с тощих осин.

 

Вот она, невеселая рябь

С журавлиной тоской сентября!

Смолкшим колоколом над прудом

Опрокинулся отчий дом.

 

Здесь все так же, как было тогда,

Те же реки и те же стада.

Только ивы над красным бугром

Обветшалым трясут подолом.

 

Кто-то сгиб, кто-то канул во тьму,

Уж кому-то не петь на холму.

Мирно грезит родимый очаг

О погибших во мраке плечах.

 

Тихо-тихо в божничном углу,

Месяц месит кутью на полу...

Но тревожит лишь помином тишь

Из запечья пугливая мышь.

 

1917

 

     Другой вариант

 

Как покладинка лег через ров

Звонкий месяц над синью холмов.

Расплескалася пегая мгла,

Вижу свет голубого крыла.

Снова выплыл из ровных долин

Отчий дом под кустами стремнин.

И обветренный легким дождем,

Конским потом запах чернозем.

Здесь все так же, как было тогда,

Те же реки и те же стада...

Только ивы над красным бугром

Обветшалым трясут подолом.

Знаю я, не приснилась судьбе

Песня новая в тихой избе,

И, как прежде, архангельский лик

Веет былью зачитанных книг.

Тихо, тихо в божничном углу,

Месяц месит кутью на полу...

И тревожит лишь помином тишь

Из запечья пугливая мышь. 

 

     Еще один вариант

 

Нощь и поле, и крик петухов...

С златной тучки глядит Саваоф.

 

Расплескалася пегая мгла,

Вижу свет голубого крыла.

 

Тихо выплыл из ровных долин

Отчий дом под кустами стремнин,

 

И, обветренный легким дождем,

Конским потом запах чернозем.

 

Здесь все так же, как было тогда,

Те же реки и те же стада.

 

Только ивы над красным бугром

Обветшалым трясут подолом.

 

Кто-то сгиб, кто-то канул во тьму,

Уж кому-то не петь на холму.

 

Мирно грезит родимый очаг

О погибших во мраке плечах.

 

Тихо, тихо в божничном углу,

Месяц месит кутью на полу...

 

Но тревожит лишь помином тишь

Из запечья пугливая мышь.