Я усталым таким еще не был.

В эту серую морозь и слизь

Мне приснилось рязанское небо

И моя непутевая жизнь.

 

Много женщин меня любило,

Да и сам я любил не одну,

Не от этого ль темная сила

Приучила меня к вину.

 

Бесконечные пьяные ночи

И в разгуле тоска не впервь!

Не с того ли глаза мне точит,

Словно синие листья червь?

 

Не больна мне ничья измена,

И не радует легкость побед, -

Тех волос золотое сено

Превращается в серый цвет.

 

Превращается в пепел и воды,

Когда цедит осенняя муть.

Мне не жаль вас, прошедшие годы, -

Ничего не хочу вернуть.

 

Я устал себя мучить бесцельно,

И с улыбкою странной лица

Полюбил я носить в легком теле

Тихий свет и покой мертвеца...

 

И теперь даже стало не тяжко

Ковылять из притона в притон,

Как в смирительную рубашку,

Мы природу берем в бетон.

 

И во мне, вот по тем же законам,

Умиряется бешеный пыл.

Но и все ж отношусь я с поклоном

К тем полям, что когда-то любил.

 

В те края, где я рос под кленом,

Где резвился на желтой траве, -

Шлю привет воробьям, и воронам,

И рыдающей в ночь сове.

 

Я кричу им в весенние дали:

"Птицы милые, в синюю дрожь

Передайте, что я отскандалил, -

Пусть хоть ветер теперь начинает

Под микитки дубасить рожь".

 

1923?